Молитва богу от сущностей

Избавление от сущностей

Избавление от сущностей

Не всегда есть возможность обратиться к священнику за помощью для избавления от бесовского сдержания, или, как сейчас принято говорить от сущностей; и далеко не каждый священник возьмется за такую отчитку. Но при большом желании можно справиться с этой бедой и самостоятельно.

Внимание! Начинать борьбу с сущностью только в полной уверенности в собственных силах и с непоколебимой верой в свою победу. Так, как бы вы защищали свое дитя от врагов. Со злостью к данной сущности. В противном случае вам не справиться, и лучше, если вы обратитесь к знающему специалисту. Активно берутся за изгнание сущностей космоэнергеты, хотя в большинстве своем имеют смутное представлении о предмете разговора. И помощи от таких горе-целителей человек не получает.

Причиной появления у человека такого «подселенца» чаще всего является сильный или хронический стресс, иногда бывает, что «подцепили» как инфекцию.

Что такое «сущность»? Это существо тонкого плана, бесовского происхождения. Наиболее часто это сущность, внушающая человеку страх и манию преследования. Называется она шестипал игольчатый. Человеку, одержимому такой сущностью, в каждом человеке мерещится угроза нападения. Он боится ночных шумов в подъезде, воспринимая их как намек на грабеж или насилие. Ему кажется, что кто-то управляет его сознанием. Умом человек понимает, что все эти страхи — полнейший бред, но сам избавиться от них не может, Обращения к психиатрам, как правило, безрезультатны.

Сущность создающая подобные кошмары в голове человека, невелика — сантиметров 40 в высоту вместе со щупальцами, а держится цепко благодаря шипам на конце щупальцев. Она может напоминать воздух или студенистую массу, что-то металлическое или пластилиновое, резиновое. Может быть, как неизменной, так и аморфной по форме. Для «видящих» тонкий план целителей эта сущность напоминает собой осьминога с шестью щупальцами. Обычно она присасывается к голове человека: один шип прилепился на лбу между бровями, к чакре «третий глаз», отсюда мнимое чувство опасности, так как «третий глаз» заблокирован, идет сбой информации, в результате чего ухудшается отношение одержимого к людям. Второй шип располагается на дополнительной чакре, отвечающей за работу мозга и это может вызывать головную боль.

Третий шип — рядом с левым ухом, в результате — ухудшение слуха, зуд в ушах и пробки, отит. Четвертый шип сидит на макушке, здесь энергетически активная акупунктурная точка и вызывает снижение иммунитета. Два задних шипа прилепились к затылку: отсюда скачки давления. Для избавления от сущностей нужно выбрать день на убывающей фазе луны:

для женщин — это среда, пятница, суббота.

для мужчин — понедельник, вторник, четверг.

Лучше если это будет 9-й, 15-й, 19-й, 23-й, 25-й или 29-й лунные дни.

Они считаются «сатанинскими». Это дни активизации темных сил. В эти дни укрепляется ваш характер и ила воли, обостряется мудрость и внимательность. Если именно в такой день вы начнете борьбу с бесами, помощь Высших сил для вас будет огромной. Надо еще чтобы день избавления от сущностей не был днем вашей антисилы. Определить его несложно. Для этого нужно знать в какой лунный день вы родились, Например, вы

родились в 7-й лунный день.

Прибавьте к числу 7+15=22-й лунный день и есть день вашей антисилы. У рожденного в 22-й лунный день, наоборот — слабый день — 7-й.

Теперь нужно знать следующее: если обряды лучше делать вечером, заговоры на рассвете, то избавляться от одержимости хорошо утром или днем. Если это делать вечером — результат будет слабее. Боремся с сущностью визуально, в воображении, безжалостно сжигая ее ментальным огнем. Чтобы не испытывать чувство дискомфорта, сжигая сущность на собственной голове, ставим воображаемую картинку перед собой или глядим на нее в зеркало. Но с зеркалом надо быть осторожнее. Не каждый выдержит увиденное в нем.

Проводить ритуал надо на голодный желудок. Поставьте перед собой икону Богоматери. Откройте форточку, сядьте. Крестик не снимайте. Сделайте три глубоких вдоха, расслабьтесь. Начинайте читать «Отче наш» 28 раз. Молитву проговаривайте тихо вслух, медленно, проникновенно (можно читать по листочку). Затем постепенно ускоряйте темп и повышайте голос. Последние три раза произносите ее громко, решительно, в тоне приказа. Господа вы этим не обидите: вы созвучны с Ним! Если можете одновременно читать молитву и уничтожать шестипала — очень хорошо. Если одновременно не получается, после 28-кратного прочтения молитвы начинайте «физическое» уничтожение сущности. Визуально отрежьте все конечности сущности новыми ножницами от ее тела, визуально «возьмите» тельце шестипала и бросьте в воображаемый огонь: необходимо ясно представлять, как оно горит, съеживается. Если не будет гореть, поддайте жару, визуально «подлейте» в воображаемый костер воображаемого бензина. Вы можете почувствовать запах горелой резины, почувствовать привкус во рту.

После того, как «сожгли» тело сущности, начинаем отрывать щупальца с шипами (визуально. ). Мысленно раскалите воображаемые плоскогубцы и с их помощью по одному щипку отрывайте щупальца от головы. Шипы сгорают от «раскаленных плоскогубцев» и щупальца отваливаются. Бросайте их в тот же воображаемый костер, что и тельце. Кстати на каждом щупальце 11-13 шипов. «Отрывая» щупальца, можно читать «Отче наш» и «Да воскреснет Бог» по три раза каждую. Освободившись от всех шести щупалец, вы почувствуете ясность в голове и во всем теле, облегченное дыхание и изменение вкуса во рту.

Всю процедуру нужно повторять три дня, несмотря на то, что вы чувствуете, что справились с сущностью в первый день. Это необходимо для укрепления своего состояния и окончательного уничтожения «подселенца». Если у вас не хватило терпения довести дело до конца в течение трех дней — очень плохо. Второй раз это сделать будет намного труднее.

Существуют и другие, более агрессивные сущности, способные довести человека до сумасшествия. Но и с ними можно справиться.

Приобретите в храме семь церковных свечей. Кроме того, вам понадобится соль и новая английская булавка, которой еще ни разу не пользовались. Выберите ночь, когда луна идет в рост, и расставьте свечи полукругом, открытая сторона которого должна быть повернута на восток. Как можно ближе к полуночи пересыпьте соль в миску, положите в нее английскую булавку и поставьте в центр круга. В полночь зажгите свечи, встаньте за ними, с западной стороны, возьмите щепоть соли, прочитайте заговор:

«Во имя Отца и Сына и Святого Духа. От Богородициной молитвы, от Иисусова креста, от Христовой печати, от святых помощи, от моего слова отойди, бес проклятый, дух нечистый, дух.проклятый, на сухие древа, на мхи и болота. Там тебе место, житие, пребывание и воля. Запрещаю тебе, бес проклятый, дух нечистый, нигде не живи и не будь, выйди вон, сейчас и сию минуту, со всеми порчами и чарами, и пойди в свое место, где был, и куда тебя Господь Бог, Иисус Христос послал и где тебе велел жить — в бездну преисподнюю, в землю пустую неделанную, туда и поди, там и живи. Аминь, аминь, аминь».

После чего круговым движением над головой разбросайте соль. Возьмите еще щепоть, повторите наговор и движение; после чего проделай те еще раз. Затем с тем же наговором киньте по щепоти в каждый угол комнаты. Получится, что заговор произнесен семь раз. Затем сразу тушите свечи, соберите их в пучок и положите где-нибудь в доме. Наговоренной солью слегка — пара щепоток — посыпьте порог и подоконник. После этого бесы попасть в ваш дом больше не смогут. Заговоренную булавку приколите к одежде — она станет защищать вас всюду, когда будете выходить из дома. Оставшуюся соль держите в легкодоступном месте, и если что-то станет казаться вам подозрительным — берите из миски щепоть и кидайте через левое плечо.

Если самостоятельно не удалось справиться с сущностью — найдите знающего специалиста.

Еще материал по данной теме

НИКОГДА НЕ ОТЧАИВАЙТЕСЬ В ТРУДНОЙ СИТУАЦИИ!

My Studies

История церкви, патрология, богословие…

Митрополит Сурожский Антоний. Молитва и жизнь.

Оглавление

Сущность молитвы

Евангелие от Матфея почти с самого начала ставит нас лицом к лицу с самой сущностью молитвы. Волхвы увидели долгожданную звезду; они немедля пустились в путь, чтобы найти Царя; они пришли к яслям, пали на колени, поклонились и принесли дары; они выразили молитву в ее совершенстве, то есть в созерцании и трепетном поклонении.

В более или менее популярной литературе о молитве часто говорится, что молитва — это захватывающее путешествие. Нередко можно услышать: “Учитесь молиться! Молиться так интересно, так увлекательно, это открытие нового мира, вы встретитесь с Богом, вы найдете путь к духовной жизни”. В каком-то смысле это, разумеется, верно; но при этом забывается нечто гораздо более серьезное: что молитва — это путешествие опасное, и мы не можем пуститься в него без риска. Апостол Павел говорит, что страшно впасть в руки Бога Живого (Евр. 10: 31). Поэтому сознательно выйти на встречу с Живым Богом — значит отправиться в страшное путешествие: в каком-то смысле каждая встреча с Богом это Страшный суд. Когда бы мы ни являлись в присутствие Божие, будь то в таинствах или в молитве, мы делаем/совершаем нечто очень опасное, потому что, по слову Писания, Бог есть огонь. И если только мы не готовы без остатка предаться божественному пламени и стать горящей в пустыне купиной, которая горела, не сгорая, это пламя опалит нас, потому что опыт молитвы можно познать лишь изнутри и шутить с ним нельзя.

Приближение к Богу всегда бывает открытием и красоты Божией, и расстояния, которое лежит между Ним и нами. “Расстояние” — слово неточное, ибо оно не определяется тем, что Бог свят, а мы грешны. Расстояние определяется отношением грешника к Богу. Мы можем приближаться к Богу, только если делаем это с сознанием, что приходим на суд. Если мы приходим, осудив себя; если мы приходим, потому что любим Его, несмотря на нашу собственную неверность; если мы приходим к Нему, любя Его больше, чем благополучие, в котором Его нет, тогда мы для Него открыты и Он открыт для нас, и расстояния нет; Господь приходит совсем близко, в любви и сострадании. Но если мы стоим перед Богом в броне своей гордости, своей самоуверенности, если мы стоим перед Ним так, как будто имеем на это право, если мы стоим и требует от Него ответа, то расстояние, отделяющее творение от Творца, становится бесконечным. Английский писатель К. С. Льюис [1]] высказывает мысль, что в этом смысле расстояние относительно: когда Денница предстал перед Богом, вопрошая Его, — в тот самый миг, когда он задал свой вопрос не для того, чтобы в смирении понять, но чтобы принудить Бога к ответу, он оказался на бесконечном расстоянии от Бога. Бог не двинулся, не двинулся и сатана, но и без всякого движения они оказались бесконечно отдалены друг от друга· .

Когда бы мы ни приближались к Богу, контраст между тем, что есть Он и что представляем собой мы, становится ужасающе ясным. Мы можем не сознавать этого все то время, что живем как бы вдали от Бога, все то время, когда Его присутствие и Его образ остаются тусклыми в наших мыслях и в нашем восприятии; но чем больше мы приближаемся к Богу, тем острее выступает контраст. Не постоянная мысль о своих грехах, а видение святости Божией позволяет святым познать свою греховность. Когда мы смотрим на себя без благоуханного фона Божия присутствия, грехи и добродетели кажутся чем-то мелким и, в каком-то смысле, несущественным; только на фоне Божественного присутствия они выступают со всей рельефностью и обретают всю свою глубину и трагичность.

Всякий раз, когда мы приближаемся к Богу, мы оказываемся перед лицом либо жизни, либо смерти. Эта встреча — жизнь, если мы приходим к Нему в надлежащем духе и обновляемся Им; это гибель, если мы приближаемся к Нему без благоговейного духа и сокрушенного сердца; гибель, если мы приносим гордость или самонадеянность. Поэтому перед тем как отправиться в так называемое “захватывающее путешествие молитвы”, нельзя ни на минуту забывать, что не может случиться ничего более значительного, более в трепет повергающего, чем встреча с Богом, на которую мы вышли. Мы должны сознавать, что в этом процессе потеряем жизнь: ветхий Адам в нас должен умереть. Мы крепко держимся за ветхого человека, боимся за него, и так трудно не только в начале пути, но и годы спустя, почувствовать, что мы полностью на стороне Христа, против ветхого Адама!

Молитва — это путешествие, которое приносит не волнующие переживания, а новую ответственность. Пока мы пребываем в неведении, ничего не спрашивается с нас, но как только мы что-то узнали, мы отвечаем за то, как употребляем свое знание. Пусть оно дано нам в дар, но мы ответственны за каждую частицу истины, нами узнанную, и как только она становится нашей собственной, мы не можем оставлять ее бездействующей, но должны проявлять ее в своем поведении. И в этом смысле от нас требуется ответ за всякую истину, нами понятую.

Только с чувством страха, богопочитания, глубочайшего благоговения можем мы приступать к риску молитвенного делания, и мы должны дорасти до него в своей внешней жизни как можно более полно и определенно. Недостаточно, устроясь удобно в кресле, сказать: “Вот, я приступаю к богопоклонению, перед лицом Божиим”. Мы должны понять, что если бы Христос стоял перед нами, мы держали бы себя иначе, и должны научиться держаться в присутствии невидимого Господа, как держались бы в присутствии Господа, ставшего для нас видимым.

Прежде всего это предполагает определенное состояние ума, которое отражается и на состоянии тела. Если бы Христос был здесь, перед нами, и мы стояли совершенно прозрачными, умом и телом, для Его взгляда, то мы испытывали бы благоговение, страх Божий, любовь, может быть, даже ужас, но не держали бы себя так вольно, как делаем это обычно. Современный мир в большой мере утратил молитвенный дух, и дисциплина тела стала в представлении людей чем-то второстепенным, тогда как она далеко не второстепенна. Мы забываем, что мы — не душа, обитающая в теле, а человек состоящий из тела и души, и что, по апостолу Павлу, мы призваны прославлять Бога и в телах наших и в душах наших; наши тела, как и нашу души, призваны к славе Царствия Божия (1 Кор. 6: 20).

Слишком часто молитва не имеет для нас в жизни такого значения, чтобы все остальное отходило в сторону, уступая ей место. Молитва у нас — добавление ко множеству других вещей; мы хотим, чтобы Бог был здесь не потому, что нет жизни без Него, не потому, что Он — высшая ценность, но потому, что было бы так приятно вдобавок ко всем великим благодеяниям Божиим иметь еще и Его присутствие. Он — добавление к нашему комфорту. И когда мы ищем Его в такой настроенности, то не встречаем Его.

Однако, несмотря на все сказанное, молитва, как она ни опасна, все же лучший путь для того, чтобы идти вперед, к исполнению нашего призвания, и стать до конца человечными, то есть войти в полное единение с Богом и сделаться в конце концов тем, что апостол Петр называет причастниками Божеского естества (2 Пет. 1: 4).

Любовь и дружба не возрастают, если мы не готовы жертвовать ради них многим; и точно так же мы должны быть готовы отрешиться от многого для того, чтобы первое место отдать Богу.

Возлюбиши Господа Бога Твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим (Лк. 10: 27). Это как будто очень простая заповедь, и, однако, в этих словах содержания гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Все мы знаем, что значит любить кого-нибудь всем сердцем. Мы знаем, как радостно не только встретиться с любимым, но даже только подумать о нем, какую это дает отраду. Именно так нам надо стараться любить Бога, и каждый раз, когда упоминается Его имя, оно должно наполнять наше сердце и душу бесконечным теплом. Бог всегда должен быть в нашем уме, тогда как на самом деле мы думаем о Нем лишь от случая к случаю.

Что же до того, чтобы любить Бога всей нашей крепостью, то это возможно нам, только если сознательным намерением мы отторгаем от себя все, что в нас не Божие; усилием воли мы должны постоянно обращать себя к Богу — и когда мы молимся (тогда это легче, потому что в молитве мы уже сосредоточены на Боге), и когда что-нибудь делаем (что требует тренировки, ибо в этом случае мы сосредоточены на каком-то материальном достижении, которое должны посвящать Богу особым усилием).

Волхвы проделали долгий путь, и никто не знает, какие трудности им пришлось преодолеть. Каждый из нас так же путешествует, как и они. Они несли дары: золото для Царя, ладан для Бога и смирну для человека, которому предстояло претерпеть смерть. Где нам взять золото, ладан и смирну, — нам, которые за все должны Богу? Мы знаем, что все, что имеем, дано нам Богом и даже не является нашим навсегда или надежно. Все может быть отнято у нас, кроме любви, и это делает любовь тем единственным, что мы можем давать. Все остальное — члены нашего тела, разум, имущество — можно отнять у нас силой; но любовь — нет средства добиться ее от нас, если только мы сами не дадим ее. В отношении нашей любви мы столь же вольны, сколь не вольны ни в одном из прочих проявлений нашей души или тела. И хотя в основе даже и любовь — дар Божий, потому что мы не можем сами вызвать ее в себе, однако, когда имеем ее, это единственное, в чем мы можем отказать или что можем дать. В “Дневнике сельского священника” Ж. Бернанос говорит, что мы можем отдать Богу и свою гордость: “Отдай свою гордость вместе со всем остальным, отдай все”. Гордость, отданная таким образом, превращается в дар любви, а всякий дар любви приятен Богу.

Любите врагов ваших, благословляйте ненавидящих вас (Мф. 5: 44) — заповедь, выполнение которой может быть для нас более или менее легким; но простить людям, причиняющим страдания тому, кого мы любим, — дело совсем иное. Тут может показаться, что ты словно бы совершаешь предательство. И однако, чем больше наша любовь к тому, кто страдает, тем более мы способны разделить страдание и простить, и в этом смысле наибольшая любовь достигнута тогда, когда мы вместе с рабби Егел Микаэлем можем сказать: “I am my beloved”, “Я и мой любимый — одно”. Пока мы говорим “я” и “он”, мы не разделяем страдания и не можем принять его. У подножия Креста Матерь Божия стояла не в слезах, как часто изображается в западной живописи; Она достигла такой полноты единения со Своим Сыном, что Ей нечему было противиться. Она проходила через распятие вместе со Христом; Она переживала собственную смерть. Мать завершала то, что начала в день принесения Христа во храм, когда Она отдала Своего Сына. Один из всех сынов Израилевых, Он был принят как кровавая жертва. И Она, принесшая Его тогда, принимала последствия совершенного Ею обряда, ставшего действительностью. И как Он тогда был един с Ней, так теперь Она была полностью едина с Ним, и Ей нечему было противиться.

Любовью мы становимся едины с тем, кого любим, и любовь позволяет нам разделять без остатка не только страдание, но и отношение к страданию и к тем, кто его причиняет. Невозможно представить себе Божию Матерь или ученика Иоанна протестующими против того, что было явной волей распинаемого Сына Божия. Никто не отнимает жизни Моей у Меня, но Я Сам отдаю ее (Ин. 10: 18). Он умирал добровольно, по Своему согласию, за спасение мира; смерть Его была этим спасением, и поэтому те, кто верил в Него и хотел быть единым с Ним, могли разделять страдание Его смерти, могли проходить через страсти вместе с Ним, но не могли их отвергнуть, не могли обратиться против толпы, распявшей Христа, потому что это распятие было волей Самого Христа.

Мы можем противиться чьему-то страданию, можем восставать против чьей-нибудь смерти или тогда, когда человек сам, будь это правильно или нет, противится им, или же когда мы не разделяем его намерений и его отношения к страданию; но в таком случае любовь наша к этому человеку — любовь недостаточная и создает разделение. Это такая любовь, какую проявил Петр, когда Христос по дороге в Иерусалим сказал Своим ученикам, что идет на смерть. Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему, но Христос ответил: Отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мк. 8: 32). Мы можем представить себе, что жена разбойника, распятого слева от Христа, была полна того же протеста против смерти своего мужа, как и он сам; в этом смысле они были вполне едины, но и оба не правы.

Разделять же со Христом Его страдание, распятие, смерть — значит принять безоговорочно все эти события в той же настроенности, как и Он, то есть принять их добровольно, страдать вместе с Мужем скорбей, пребывать здесь в безмолвии, — безмолвии Самого Христа, нарушенном лишь немногими решающими словами, в безмолвии истинного общения; не в жалостливом молчании, но в безмолвии сострадания, которое делает нас способными вырасти в полное единство с другим так, что уже нет одного и другого, но одна жизнь и одна смерть.

На протяжении истории люди неоднократно были свидетелями преследований и не боялись, но разделяли страдания, не протестуя: например, София — мать, стоявшая рядом с каждой из своих дочерей, Верой, Надеждой и Любовью, вдохновляя их на смерть, или многие другие мученики, которые помогали друг другу, но никогда не обращались против мучителей. Дух мученичества можно показать на целом ряде примеров. В первом примере выражен самый дух мученичества, его установка: дух любви, которой не может сломить страдание или несправедливость. Священника, попавшего в заключение совсем молодым и вышедшего на свободу разбитый человеком, спросили, что осталось от него, и он ответил: “Ничего не осталось от меня, они вытравили буквально все, осталась только любовь”. Такие слова свидетельствуют о правильной установке говорящего, и всякий, кто разделяет с ним его трагедию, должен разделить и его непоколебимую любовь.

А вот пример человека, который вернулся из Бухенвальда, и когда его спросили о нем самом, сказал, что его страдания ничто по сравнению с сокрушением о несчастных немецких юношах, которые могли быть так жестоки, и что он не находит покоя, думая о состоянии их душ. Его забота была не о себе (а он провел там четыре года) и не о бесчисленных людях, страдавших и умиравших вокруг, а о мучителях. Те, кто страдал, были со Христом; те, кто проявлял жестокость — нет.

Третий пример — молитва, написанная в концентрационном лагере заключенным-евреем:

Мир всем людям злой воли! Да престанет всякая месть, всякий призыв к наказанию и возмездию… Преступления переполнили чашу, человеческий разум не в силах больше вместить их. Неисчислимы сонмы мучеников…

Поэтому не возлагай их страдания на весы Твоей справедливости. Господи, не обращай их против мучителей грозным обвинением, чтобы взыскать с них страшную расплату. Воздай им иначе! Положи на весы, в защиту палачей, доносчиков, предателей и всех людей злой воли — мужество, духовную силу мучимых, их смирение, их высокое благородство, их постоянную внутреннюю борьбу и непобедимую надежду, осушавшую слезы, их любовь, их истерзанные, разбитые сердца, оставшиеся непреклонными и верными перед лицом самой смерти, даже в моменты предельной слабости… Положи все это, Господи, перед Твоими очами в прощение грехов, как выкуп, ради торжества праведности, прими во внимание добро, а не зло!

И пусть мы останемся в памяти наших врагов не как их жертвы, не как жуткий кошмар, не как неотступно преследующие их призраки, но как помощники в их борьбе за искоренение разгула их преступных страстей. Ничего большего мы не хотим от них. А когда все это кончится, даруй нам жить как людям среди людей, и да возвратится на нашу исстрадавшуюся землю мир — мир людям доброй воли и всем остальным…·

Один русский епископ говорил, что для христианина умереть мучеником — это особое преимущество, потому что никто, кроме мученика, не сможет на Страшном суде стать перед лицом Божиего Престола судного и сказать: “По слову Твоему и примеру я простил; Тебе нечего больше взыскать с них”. Это означает, что тот, кто претерпел мученичество во Христе, чья любовь не поколебалась в страдании, тот обретает безусловную власть прощения над теми, кто причинял страдания. Это применимо и на гораздо более обыденном уровне, на уровне повседневной жизни; всякий, кто терпит малейшую несправедливость со стороны другого, может простить или отказать в прощении. Но это обоюдоострый меч; если мы не прощаем, то и сами не получим прощения.

Французские римокатолики, с их острым чувством справедливости и славы Божией, ясно сознают, какую победу может одержать Христос через страдания людей: с 1797 года существует Орден Искупления, который в непрестанном поклонении Святым Дарам молит о прощении преступлений всей земли и прощении отдельных грешников по молитвам их жертв. Орден ставит перед собой также цель воспитывать в детях и взрослых дух любви.

Характерен также рассказ о французском генерале Морисе д’Эльбе периода революционных войн. Его солдаты схватили несколько “синих” и собирались расстрелять; генерал вынужден был уступить, но настоял, чтобы солдаты сначала прочитали вслух Молитву Господню, что они и сделали; и когда дошло до слов И остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим, то поняли, заплакали и отпустили пленников. Позднее, в 1794 году, генерал д’Эльбе сам был расстрелян “синими”.

Французский иезуит Жан Даниелу в своей книге “Святые язычники” пишет, что страдание — связующее звено между праведниками и грешниками: праведниками, терпящими страдания, и грешниками, причиняющими их. Не будь этого звена, они были бы совершенно разобщены; праведники и грешники оставались бы на параллельных линиях, которые никогда не пересекаются, и не могли бы встретиться. В таком случае праведники не имели бы власти над грешниками, потому что невозможно иметь отношения с тем, кого не встречаешь.

[1] С. S. Lewis. Screwtape Letters. Letter XIX. Рус. пер. см. в: К. С. Льюис. Любовь. Страдание. Надежда. М.: Республика. 1992.